ПЛЫВЕМ СЕГОДНЯ ЗА ЯЗЕМ

Плывём вдоль камыша у полуострова Перетаски. Хищницы-щуки спозаранку повылезали на охоту из густого камыша. От взмахов вёсел и скрипа уключины улепетывают щуки от нас в густые камыши, хвостами хлопают, как хлыстиком. Их путь отхода видно и по двигающимся камышикам, кланяющимся метелкам камыша. Блесну бы им под нос, самое то время до солнышка щук дорожить. Но нам щук не надо, сегодня плывем мы с дядей за язем! Пусть себе гоняются за чебаками. Иной раз чебак, удирая от щуки, выпрыгивает из воды и щука за ним выпрыгивает тоже, изогнется дугой, покажет пестрые бока и белое брюхо и шлепнется, поднимая веер брызг.

Миновали Перетаски, проплыли через Киретинскую трубу в курью Бурчиху. Стаю уток поднимаем на крыло, а потревоженные гуси на бреющем полете над камышами кружат. У берега на мелководье виднеются чёрные пятна. Это раки запоздалые на светлом песке, уползают с берега после ночного пиршества к себе домой, под камни и в расщелины каменистых грив.

Бывало часам к двенадцати в ночной тиши на кормежку столько раков наползёт, что и песка светлого не видишь, всё побережье от них в чёрном цвете.

Берега серые от мошкары, волны не смыли, ночь тихая была.

На зеркале воды круги и всплески — это окуни жируют, гоняются за своими же мальками. Мелькают серебром стаи чебачков, в стороны шарахаются от лодки под листья белых лилий и жёлтых купавок и скрываются в траве.

Летим, без парусов, оставляя пенный бурунный след за кармой, гребём между коренным берегом Кильдяшом и островом Благодатным. Это я так его назвал, богатое это было место белыми грибами. В ранешнее время в тени березовых лесов здесь отдыхало стало островских каслинских коров, коз и овец, а пастухи пекли в костре картошку. Сейчас берега заполонили свердловчане и высакали мерёжами всю рыбу.

Ну, слава Богу, догребли до Самсонихи-курьи. Метров за 50 до заветного места дядя командует сушить распашные вёсла. А сам тихохонько кругами, не вынимая кормового весла из воды, гребёт к заветному месту. Подкрадываемся, как гончая собака к дичи, не дай Бог сбрякать, состучать веслом о борт лодки.

Якорь не бросаем, по пучку камыша под зад и лодка, как вкопанная, стоит, не шелохнется. За борт бросаем прикормку — землю с червями. Готовим легкие ровненькие удилишки к бою. Василий Николаевич настраивает одно удилишко на мясо рака, второе — на червя. Чтоб не путаться — мне положено рыбачить на одно удилишко. Задача наша ответственная — поймать язей килограммовых на пирог. Сам Бог велел, сегодня воскресенье, и пирог из свежей рыбы обязательно должен быть на столе. Сидим, не шелохнемся, а комары-то поедом едят, ни шлепнуть их, ни кашлянуть, и ни сморкнуться, молча с нетерпением ждём поклёвки. И, наконец, с первыми лучами солнца у дяди моего поклёвка, но какая — любо дорого глядеть на фигурный из коры сосновой поплавок. Он начал, как танцор, кренделя выделывать, то под воду уйдёт, то всплывёт, то как вприсядку будет танцевать, то на воду ляжет. Потом чуть вправо поведёт, затем налево. И вот, кажется, заглотнул язёк с крючком наживку и по-настоящему чуть притопляя поплавок повёл. Всё — рыба на крючке! Но не даётся сразу к лодке подвести, леска, как струна, звенит, но слабинку нельзя давать — рванёт, порвёт. Крупняк — не меньше килограмма. Выуживать необходимо из воды наверх, чтоб воздуха глотнул язёк, тогда смурнее станет и легче по поверхности воды к лодке подвести. Сачком бы надо заловить, но в ту пору не делали сачков в Каслях. А потому приходилось всем телом наваливаться на борт лодки, чтоб язь вместе с водой заплывал спокойно в лодку. Не успел я чумашкой отчерпать за борт воду, а дядя тащит еще одного язя. Опять я делаю такую же процедуру, как бы ко дну не пойти, воды пол-лодки, по-быстрому отчерпываю ушной бадейкой, не выплескиваю, а тихо выливаю у воды. И мне выпало рыбацкое счастье, и я поймал одного красавца, а дядя еще двух язей изловил. И всё… Как отрубило, напрочь заиминело. Наверное, всю стайку язей выловили… Начал поклевывать окунек, отменный, трехпалешный, краснопёрый, желтый, курьевой. Но надо домой, солнышко к зениту ближе, а язь — рыба нежная, протухнуть может, да и бабка наказывала: рыба должна быть в пироге к двенадцати часам.

Шабаш, гребём счастливые по-быстрому домой.