На болото за клюквой

Зашел я на болото с благими намерениями: справить меркантильный интерес по сбору клюквы спелой. Да и скучновато через стекло оконное на листопад осенний верхоглядеть. Решил сбежать от суеты сует, в среду природную, чтоб созерцать её прекрасные явления. Ну, до краечку необходимо встретиться с госпожой Осенью, красавицей неписанной! Она сейчас в свои права уж полностью вступила. И благосклонно радует нас в ≪бархатный сезон≫. Не помню я такого сентября, когда Всевышний отменил бы ≪бабье лето≫!

Погожий, славненький денёк мне подарил Господь. Иду. Спаси и сохрани меня, мой Бог, и помоги в болотной хляби отыскать таёк, в который не вступал ещё другой, не мой, резиновый сапог. До заветного места примерно два с половиной километра. Так что у меня времени достаточно будет, чтобы вам поведать, из чего природа сотворила болото, лабзу – травяной навес, «перину», над водой. Да из того, что под ногой: из травинок, мха, веточек, кусточков, хвоинок, камышинок.

Из деревьев здесь растут ива, береза. Стали появляться и сосенки. На ветках уже шишки семенные появились. А из мха проклевывается молоднячок-соснячок. Если и дальше так пойдет, этак через 200 лет болото лесом зарастет.

Встречаются на болоте и растения-хищники. Так, росянка ждет, когда насекомое – комар или муха – сядет на её листик, затем листочек сворачивается, жертва перерабатывается в нем, как в желудке, и растение получает органическую пищу.

Но основное растение на болоте – мох, под ним клюковка-то и созревает. Люди, когда строят дом, кладут мох между бревен. Птицы утепляют сухим мхом гнезда для своих птенцов. Беда только в том, что эти птички-озорники сухой мох из людского жилья вытаскивают.

Иду по лабзе в сторону южную, по направлению к Вермикултитовому руднику, к озеру Долгому. Под ногами – чвак, чвак, чвак. Почва – тонкий слой из корешков и стебельков, растений, сплетенных меж собой. В любую минуту такой ковер может разорваться под тобой, и ты окажешься в водогрязевой ловушке, из которой выкарабкаться не каждому удается. Настоящий травяной батут, раскачивающийся над водной бездной! И от каждого шага, как на озере от лодки, волны расходятся метров на пять. Слабонервные на берег твердый убегают, и на болото их уж никакими пряниками не заманишь.

До заветной цели с полкилометра осталось шлепать. В одном месте увидел я тростник, сваленный в одну сторону полосой широкой, метров десять в длину. Он не был разбросан хаотично, и поломан. Как стоял сплошной стеной, так согнутый и лежит. Сколько ж надо сил, чтобы повалить такой крепчущий тростник?! Похоже, Вихорь Вихоревич прилетал и порезвился малость.

Чуток бы надо отдохнуть, от пота пообсохнуть, денёк-то – почти летний, жарковато. Дует теплый ветерок, но, сколько бы не обдувал, все равно человека не разденет. А вот солнышко пригрело и до пояса раздело. Лежу на тростниковом трапе, на солнце млею и балдею. Ну чем не юг. Перед глазами – купол голубого неба. Говорят, там, под небесным куполом твердь начинается, и там, в хоромах царских пребывает Спаситель наш, Иисус Христос.

Ну, хватит фантазировать, пора на свое болото опуститься. Ну, чем не божий рай вокруг? Такая красотища! Вокруг болота – цветное ожерелье из рубиновых осин, янтарных рябин, золотых берез. И, кажется, когда листочки от ветерка касаются друг друга, то колокольчиковый мелодичный звон витает над болотом. Душа поет и вдохновенно млеет. И почему Господь не дал мне к живописи толк? Отобразить бы надо кистью на холсте прекрасную осеннюю натуру.

Хватит бока пролеживать. Вперед, труба зовет план по сбору клюквы выполнять: надо обязательно набрать пятикилограммовый из-под сахара мешок. Спешу к своему заветному местечку. По пути у соснячка проверил – до ягодки все выбрано уже. Прошел метров десять по лабзе, где при каждом шаге нога погружалась в травяной настил по колено. Потом через густой тростник пробрался и оказался на солнечной «поляне» среди низкорослых камышей. И не зря. Усыпана поляна вся красной крупной клюквой спелой. Какое счастье привалило, какая благодать! Ни комаров, ни мух, ветерок обдувает оголенное по пояс тело. Вот только ворон надоел. Сидит на березе и безперчь: кар, кар, кар… Беду накаркивает что ли? Да вроде бы не предвидело беды. Взял я и пропел каркуше в ответ: «Чёрный ворон, что ты вьёшься над моею головой, ты добычи не дождешься, черный ворон я не твой…».

Приятно собирать такую ягоду отборную. К трем часам дня мешок наполнил под завязку. Слышу, бабоньки, что в полукилометре от меня клюкву собирали, кличут друг друга, в путь к автобусу идти. Да и мне подсобирываться надо.

Геннадий БРОДЯГИН