Каслинцы – Борис Закаляпин и Виктор Смирнов в своих воспоминаниях о советско-финской и Великой Отечественной войнах

Сложный путь до начала войны прошли двоюродные братья из рода Закаляпиных: Борис Закаляпин, родители которого были репрессированы еще в 1935 году и скитались в это время по тюрьмам и ссылкам, а сам он находился у родственников в Петропавловске-Казахстанском; и Виктор Смирнов – сын каслинского мичуринца Василия Ивановича Смирнова и сестры отца Бориса Анны Степановны Закаляпиной –Смирновой, который до войны получил юридическое образование и трудился на этом поприще. Они оставили свои воспоминания и никакие размышления людей, не бывавших на войне, и не служивших в армии, не заменят то, что они пережили, через что прошли в те уже далекие от нас годы. Но мы должны помнить о них и, по-возможности, дать им слово, чтобы как можно больше людей знало о той войне от ее участников.

Закаляпин Борис Васильевич, 1919 г. рождения, был призван в Красную армию в октябре 1939 г. после окончания Петропавловского землеустроительного техникума. До декабря его обучали курсу молодого бойца, а там ….предоставим слово ему самому:

«Прошла половина декабря месяца, и вот заиграл сигнал тревоги. Сборы, построение, затем в артиллерийский парк, запряжка лошадей и на ж.д. станцию на погрузку. Провезли через Москву, Калинин, В.Волочек, Новгород, Ленинград. В Ленинграде разгрузились, и своим ходом на Сестрорецк, и затем были введены в действующую армию. Это была война с Финляндией. Мороз 43 градуса, лошади стали замерзать, их заменили тракторами. А нас уже было заменять некем. И там воевали с финнами до 13 марта 1940 года.

Раненый солдат, если сам не мог двигаться или быть подобранным санитарами по какой-либо причине, то через 15 минут замерзал. Условий где-либо обогреться не было. На Карельском перешейке в основном была система хуторская и финны, отступая, все это сжигали. Костров не разведешь. Глубокий снег по пояс. И так всю зиму на ногах: и сон на ногах, и обогрев на ногах».

В марте война была закончена, подписан мирный договор, по которому граница Финляндии была отодвинута от Ленинграда – именно это было основной причиной начала советско-финской войны. Этот небольшой перешеек позднее, в годы уже Великой отечественной войны спас Ленинград от захвата фашистскими войсками.

И далее: «В марте 1940 г. после окончания войны с финнами, дивизию вернули под Тулу, а в июне того же года вновь отправили на Запад, но уже разгружались за Минском и пешком с орудиями шли до Молодечно, а затем через литовскую границу под г. Лиду. В соответствии с приказом двигались только ночью, а днем останавливались в чистом поле или лесочке на отдых. В конце июля дошли до места, где полк ввели в состав 3-го механизированного корпуса».

Там Борис Закаляпин должен был дослужить до демобилизации. Однако развернувшиеся дальше события изменили всю его судьбу. В августе 40-го в Каунасе сформировали 16-й топографический отряд, куда и направили его в связи с землеустроительным образованием. Дальше отец писал: «При вызове в штаб мелькнула мысль, что узнали о родителях - "врагах народа" и сосланных на стройку социализма. Это грозило не только арестом, но и высшей мерой наказания за сокрытие таких сведений. Однако все обошлось. Получил назначение в отряд, где стали заниматься дешифровкой аэрофотосъемок местности для подготовки места строительства укрепрайона на линии новой границы в соответствии с пактом Молотова-Риббентропа. К ноябрю 1940 г. работа была закончена, и рядовой Закаляпин был откомандирован из 16-го отряда в 21-й моторизованный топографический отряд. Название очень громкое, но из всей мототехники был один-единственный мотоцикл, да и тот часто ломался или не было бензина. Зиму 1940/41 гг. провел в учебной роте, изучая военную топографию. После окончания курсов в апреле 1941 г. отряд был направлен на строительство военного аэродрома под г. Руцавой. В Риге размещался уже штаб Западного военного округа, а штаб корпуса - в Каунасе. Там, под Руцавой и служил до начала Великой Отечественной войны.

Утром 21 июня 1941 г. в штабе полка в Руцаве собрали всех топографов на совещание, после окончания которого разрешили желающим остаться в городе, попить пиво, а утром 22 июня возвратиться в свои подразделения. Ни у кого в войсках не было даже предчувствия, что война близка, хотя местное население предупреждало солдат о готовящемся немцами нападении. Но всех успокоило Заявление ТАСС от 14 июня. Однако оказалось, что 21 июня было последним мирным днем».

Друг Бориса Женя Зорин уговорил его и еще одного приятеля - Георгия Барашвили (тоже топографа, но из другого подразделения) остаться в Руцаве, чтобы посмотреть на жизнь бывшей заграницы. Они заплатили по 50 центов за ночь в гостинице, предупредили дежурного в штабе, где их искать в случае чего, и отправились на экскурсию по городу. У всех были служебные удостоверения о занимаемых ими офицерскоих должностях за под­писью генерала Ватутина - командующего в то время Западным военным округом.

Нагулявшись и наговорившись с друзьями о том, будет или нет война, они с Г.Барашвили вернулись в гостиницу. Но не спалось, и только часа в 2 ночи 22 июня Б.Закаляпин уснул. «… А в 4 часа утра меня разбудил посыльный из штаба с сообщением о том, что немцы перешли границу, и что мы срочно должны прибыть в штаб. Барашвили не поверил и не пошел в штаб. Больше я его никогда не видел, также как и Зорина. И не смог узнать об их судьбе. В штабе получил приказ вернуться в свое подразделение, срочно погрузить имущество отряда на подводу и отправиться в Либаву, а затем в штаб округа - Ригу. На всякий случай дали две канистры бензина для уничтожения документации, если нападут немцы. В 19 час. завязался бой за Руцаву, а подводы под моим  руководством двинулись по назначению. 40 км преодолели за ночь до Либавы, где военный патруль 86-й стрелковой дивизии направил нас к начальнику гарнизона, который дал распоряжение топографам отправляться с имуществом в Ригу, а остальным - отражать нападение врага.

23 июня добрались до Риги, где должны были разгрузить имущество топографического отряда в расчете на развертывание работы для фронта. Никто не предполагал, что фашистские войска смогут так быстро продвинуться к Риге». Как рассказывал Борис Закаляпин, что у него «были деньги с собой, полученные за командировку и он решил отправить их родителям и жене на УАЗ в Каменск-Уральский. Самое интересное, что они эти деньги получили. Деньги очень пригодились, так как отец был болен, мать профессии не имела и ходила на подработку в совхоз, находившийся рядом с жильем переселенцев, на их руках находилась маленькая внучка, а жена получала мизерную зарплату, так как работала машинисткой на заводе.

27 июня немцы начали бомбить Ригу, и штаб округа должен был срочно эвакуироваться. Не успели погрузить в состав топографическое имущество, приготовленные для армии карты местности, и весь склад с имуществом и картами достался немцам. Не смогли даже вовремя взорвать склад. Из Риги армия отступала в панике и беспорядке сначала до Пско­ва, где продержались 2 дня, а затем в Старую Руссу, откуда после трехдневной стоянки были направлены в Новгород. На всем протяжении пути творилось что-то невообразимое: скопище военных, несущихся неизвестно куда, без оружия, потерявших свои части; гражданское население уходило от немцев, все перемешалось, кто-то кого-то потерял, искал; возникала паника, шли налеты немецкой авиации. Не было никакой организованности и порядка.

И только в Новгороде в первых числах июля началась организация подразделений, стал устанавливаться порядок. Немцев стали сдерживать, и их наступление приостанавливалось. В Новгороде был создан штаб Северо-Западного фронта, проводилась регистрация всех военнослужащих, распределение всех по различным подразделениям».

Весной 1942 г. Б.В.Закаляпин был направлен под Старую Руссу с задачей обеспечивать геодезической службой артиллерийский дивизион, имевший еще в 1942 г. на все орудия по одному снаряду на сутки. Артиллеристы были очень рады топографу, с помощью которого они могли одним выстрелом попадать в цель и наносить урон гитлеровцам. Сожалели, что не хватает снарядов для поддержки пехоты, не имевшей достаточно боеприпасов и вынужденной идти напролом, вплоть до рукопашной, в которой равных нам не было во всей истории. В 1944 г. Волховский, Северо-Западный и другие фронты были реорганизованы во 2-й Белорусский фронт, в составе которого Б.Закаляпин и закончил войну в Восточной Пруссии. Но служил в Советской Армии еще до 1965 года, когда был уволен в запас в звании майора. Поселился с женой в Чернигове, где скончался в мае 1996 г.

Его двоюродный брат по матери – Анне Степановне Закаляпиной - Смирновой Виктор Васильевич Смирнов по зрению был освобожден от воинской службы, но когда 22 июня 1941 г. началась Великая Отечественная война, он все же пошел в райком партии и подал заявление с просьбой направить его на фронт. Через некоторое время он был направлен в 252-ю стрелковую дивизию членом военного трибунала, получил звание «юрист» и в петлице два куба. Вместе с дивизией его отправили на Западный фронт. Дивизия с июля по октябрь 1941 г. отступала к Москве и остановилась только под Тверью в сторону столицы. Там они заняли оборону.  5 декабря 1941 г. началось наступление Красной Армии под Москвой и шло до марта 1942 г.  Намного позднее, в 1984 г. Виктор Смирнов писал в своем дневнике о начальном периоде войны так:

«24 февраля 1984 г. Пятница. Вчера отпраздновали годовщину Советской Армии, уже существует она теперь 66 лет. За это время одержала много побед. Показала себя как самая мощная, боевая, победоносная Армия. К тому же, конечно, она многочисленная, массовая и, вообще, нагнала страху всему миру. Конечно, в общих победных делах было у нашей Армии и поражения, потери.

В первый период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг,. особенно в 1941 г. терпела наша Армия от немецкой сплошные поражения. Была большая паника. Несли мы большие потери убитыми, ранеными и взятыми в плен. В этот период мы – военные трибунальцы, видели  выход в наведении порядка на фронте. Приходилось буквально каждый день выступать на передовой перед солдатами, напоминать о присяге, о требованиях наших законов, Конституции, об обязанности граждан защищать свое Отечество, не щадя своей жизни. В любой обстановке под обстрелом и бомбежкой, в самых острых, горячих ситуациях надо было нам, трибунальцам, показывать пример выдержки, храбрости, самоотверженности, влиять на окружающую массу, поднимать боевой. Попал я на фронт 12 июля 1941 г. в качестве члена Военного трибунала 252-й дивизии войск НКВД, сформированной в г. Серпухове Московской области. По прибытии на фронт нас передали в Министерство Обороны, и мы стали полевой дивизией, заняв сначала оборону на Западной Двине. В этот период приходилось прибегать к крайним мерам – расстрелам. К расстрелу в основном приговаривались членовредители, так называемые самострелы, которые с целью уйти в тыл сами наносили себе ранения, как правило, в руку, иногда в ногу. На втором месте стояли трусы. За побег с поля боя, бросивших оружие  и в панике бежавших в тыл, задерживали, передавали в Военный Трибунал и, как правило, расстреливали. К декабрю 1941 г. у нас на Западном фронте несколько стабилизировалось положение, и 5 декабря 1941 г. под Москвой наша армия перешла в наступление и разбила здесь врага».

Часть дивизии оказалась в этот период в окружении под Смоленском. Там в деревне Сычевка, когда был ранен пулеметчик, Виктор поддерживал его у пулемета, а тот отбивал атаки немцев. Ночью они пробрались в деревню и заставили под угрозой расстрела одного крестьянина вывести их к шоссе. Ночью же они перешли это шоссе и оказались в наших войсках. Дивизия в это время находилась в составе Калининского фронта. Когда он нашел свой трибунал и рассказал обо всем, то ему предложили награду, от которой он отказался и попросил вместо нее дать ему отпуск домой.

 Находясь в окружении, где не было, фактически, еды, Виктор сильно истощал, о чем ему была дана справка в госпитале, и это послужило поводом для его отпуска домой. 14 августа 1942 г. он приехал в Касли, по дороге заехав к отцу в питомник. Там он встретился со своим двоюродным братом Леонидом Ивановичем Закаляпиным, который работал у Василия Ивановича в питомнике. В Каслях он нашел свою семью. У родителей он пробыл около трех месяцев, так как военная комиссия, которая должна была определить пригодность Виктора к дальнейшей службе, не могла собраться в полном составе. В конце 1942 г. он, наконец, получил должность члена военного трибунала 44-й запасной стрелковой бригады, а несколько позднее председателя военного трибунала 18-й артиллерийской дивизии резерва Главного командования, которая формировалась в Чебаркуле.

В начале 1943 г. дивизию направили на Ленинградский фронт, частично разместили в Ленинграде, несмотря на продолжавшуюся блокаду. Пока не было активных боевых действий, Виктор как председатель военного трибунала ездил по частям, выступал с лекциями, беседами. Там он встретил Василия Сорокина, с которым они даже смогли побывать в театрах блокадного Ленинграда. Смотрели там «Свадьбу в Малиновке». Виктор хотел перевести к себе в дивизию Василия, но не удалось. Вскоре Виктора назначили председателем военного трибунала 109 стрелкового корпуса. В январе 1944 г. корпус участвовал в прорыве блокады Ленинграда. Затем служба в 92 стрелковой дивизии на Карельском перешейке, где он пробыл до осени 1944 г., когда их дивизию включили в состав 1-го Украинского фронта. Они дошли до г. Каменка в Силезии, где и закончили войну.

Виктор Смирнов также еще несколько лет служил в армии, позднее был отправлен в отставку, работал на гражданке. Его не стало в 2001-м году, не дожив всего несколько месяцев до своего 90-летия.

Война все остальные годы их жизни была с ними, жила в них, как горе потерь родных, близких друзей, как беда, и в тоже время как Великая Победа над фашизмом, над тем злом, которое стремилось поработить и уничтожить Россию и ее народы. Они не дожили до 65-й годовщины Великой Победы, как и многие из тех, кто воевал, но мы, живущие пока на Земле, говорим: Слава Вам, Солдаты страны Великой!

ЕРШОВА Эльвира Борисовна,

д.и.н., проф.,действительный член Академии гуманитарных наук, академик, профессор

кафедры гуманитарных наук Университета МФЮА

Фото: Закаляпин Борис Васильевич. 1941 г., Смирнов Виктор Васильевич. 1945 г.